Конец дня!
Конец дня! Сколько еще таких дней было в жизни Ивана Денисовича, одному Богу известно! Суета вокруг дырки от бублика. День был пуст, как и многие другие, как та самая знаменитая дырка от бублика. Хотелось спать, есть, в сортир, а под вечер все это переросло в навязчивую идею напиться. Что, собственно, Иван Денисович и собирался сделать. Минуты ползли предательски медленно, как скорая помощь к месту несчастного случая. А что поделаешь – пробки! Вот в такой же пробке стояли и мысли в извилинах, а светофор то ли сломался, то ли тоже стоял… в пробке. Стояла зима. Стоял мороз. Стоял вопрос, когда же все-таки начнется движение? Но дырка от бублика это такая штука – все вокруг нее крутится, а на деле – стоит. Отупелое верчение вокруг ничего. Ничего особенного. Иван Денисович к этому привык. И мир к этому привык. И, наверное, Бог к этому привык, так как не возражал.
Конец дня! Еще совсем немного и он окончательно издохнет. Мысль грела и радовала. Она застряла посреди сознания и стояла там, как ком в горле, в истоме ожидая отрыжки. Завтра, может быть придет другая. Но сегодня… Хотя… Все-таки надо напиться – вторая застрявшая по соседству мысль. Может хоть тогда восстановится движение мыслей, а все остальное может стоять, если этому остальному так хочется.
Даже мертвые ползают быстрее, чем минуты на исходе дня. Иван Денисович просто смотрел перед собой, это могло выглядеть, как будто он что-то делает, но на самом деле визуальные образы, так же застревали, как и все остальное в пробках. Сама же пробка застряла в горлышке винной бутылки, и думала: “Зачем это меня угораздило туда лезть, вот залезла бы в бутылку шампанского и то шансов больше. А вино сколько лет могут выдерживать? – Десятилетия”. Вообще у пробок есть такая дурная привычка – лезть в бутылку. На крайний случай в бочку. Другие предпочитают просто тянуть кота за хвост, а пробкам обязательно надо в бутылку.
Пустой разговор. Чтобы его поддерживать Ивану Денисовичу требовалось неимоверных усилий, так как слова в горле застревали, как пробка в бутылке. Их приходилось вытягивать из себя с помощью штопора. А для того чтобы дойти до штопора, надо было все же напиться. День все так же медленно плелся к логическому завершению. Его предсмертные судороги изрядно надоели, но упорно продолжал процесс. Точнее он, конечно, с удовольствием отошел бы в мир иной, но ему не давали, как заботливые врачи не дают раковому больному в последней стадии завершить свой земной путь, и заставляют его продолжать агонию.
День закончился. Сдох своей собачьей смертью. А Иван Денисович – напился.
Вот такая вот история.
Thank God it’s over!
2002 г.
Рассвет
Если окунуть руки в кроваво-розовый рассвет и поднять взгляд с пола на ботинки, то можно попробовать выйти на другую ступень пробуждения.
Самое романтичное время суток – рассвет. Сколько раз среднестатистический горожанин просыпается до рассвета – редко. Очень редко. Только когда накануне сильно напьется, но это не рассвет – это алкоголические зори. А вот так по собственному желанию, выспавшись, встать с рассветом… Было ли с вами что-нибудь подобное хотя бы раз в жизни в городе? Поэтому рассвет и романтичен. Его часто наблюдают люди, которые к этому моменту еще не успели лечь спать, но это неправильный взгляд на рассвет, так как в таком случае рассвет знаменует не начало дня, а скорее конец ночи.
Когда сквозь нависший над городом смог пробиваются с боем, истекая кровью первые солнечные лучи – город спит. И штрафной отряд солнца погибает так никем и незамеченный. По проторенной ими дороге идут полки оккупантов, топча все тени на своем пути, они врываются в окна, пробиваются сквозь веки и начинается день.
Один день равен одной жизни, одной эпохе, одному крестовому походу. Человек проснулся. Открыл глаза. Посмотрел вокруг. Так он делал каждый день. Каждый вечер он приходил домой, уставший измотанный, нервный, а иногда пьяный. Глядя в лицо солнцу, он думал: “Где зажигалка? Ага, вот. Теперь надо найти сигарету – уже легче. Где пепельница? Нашли. Еще целая сигарета спокойствия…!”
Но все имеет свойство заканчиваться как хорошее, так и плохое. Так закончилась сигарета. Так начался день, который равен жизни и подобен крестовому походу. Человек думал. Ходил. Что-то делал. Смеялся. Злился. Нервничал. Человек жил.
А солнце неумолимо сдавало свои позиции под натиском теней, которые наползали на город, незаметными партизанскими отрядами укреплялись под деревьями и крышами, заползали под кровати и лавки, прятались за спины людей и набирали силы для ответного удара.
Человек устал. Поэтому он раздражался, и чаще курил, но это уже не доставляло ему удовольствия. Он нервно смеялся. Он злился. Он не заметил, как тени накрыли город. Он не видел кровавой битвы, в которой полегли солнечные лучи. На город спустилась тьма. Ночь это больше чем жизнь, ночь – это вечный покой, это пожар страсти, это воплощенный нигилизм. Ночь так же бездонна как пустота, и так же вечна как смерть.
Человек шел домой. Уставший измотанный, нервный – он шел домой. Там его ждали ежевечерние дела, звонки, личная жизнь. Но пока он шел, тень закралась к нему в душу. Она успокаивала, убаюкивала его. И не смотря на все потуги эклектических шпионов солнца, тень окутала человека. Он пришел домой. Лег. Закрыл глаза и погрузился в покой небытия.
2002 г.
Китаец на берегу реки
Небо над стольным городом заволокло облаками, воздух заполнил предгрозовой смрад, и по реке, на берегу которой сидит одинокий китаец и ждет, что труп его врага проплывет мимо вниз по течению, дрейфуют консервные банки, двуглавые рыбы, окурки и мазут.
Горожане снуют по улицам с удрученно-деловым видом, бурчат что-то себе под нос, толкаются, суетятся, галдят - и все это с глубоким чувством выполненного долга перед отечеством. Но китаец не замечает их, он смотрит на водную гладь и ждет, а в душе его спокойствие вечности.
Машины с ревом проносятся по набережной, пытаясь перегнать тщету всего сущего, заполняя пространство вокруг себя выхлопными газами, стремительностью и сиюминутностью.
Начал моросить мелкий дождь, люди укрылись зонтами, дома - крышами, а деревья подставили лица дырявому небу в надежде поймать капли своими тонкими голыми ветками. Только китаец остался неподвижен, он смотрит как капли, падая, рисуют на воде только ему понятные иероглифы.
Китаец на берегу реки
(продолжение)
Все очень просто. Дождь-солнце, солнце-дождь. Зачем ты ушел с берега реки? Он шел по улице, в душу его закрались боль и смятение. Он должен был сидеть на берегу реки. Когда шел дождь – надежда умирала, когда светило солнце она снова заглядывала в его сердце. Его путь проходил по большим и светлым улицам, а потом он сворачивал в узкие и душные переулки. Он не знал куда идет, и зачем. Зачем он ушел с берега реки? Тогда он подумал, что знает куда, позже понял, что совсем ничего не знает. Он может только сидеть и глядеть на воду, только тогда в его душе наступает спокойствие вечности. Теперь он стал одним из спешащих прохожих, он потерял свою реку, свою душу, свою жизнь…
2000 г.
Генетический код и историко-культурные законы
Как бы то ни было, но история началась. Все истории неинтересны и однообразны, поскольку фантазия человека достаточно ограниченная штука, а в жизни все развивается по заложенным генетическим кодам и исторически сложившимся традициям. История началась очень скучно: все валилось из рук, не было работы, таланта, любви, солнца и тому подобных явлений – было тоскливо и безысходно. Люди вокруг страдали от переизбытка амбиций, импотенции, и комплекса превосходства над теми, кто преуспел в этой серой и бездарной жизни. Вот так началась эта история… Главное, что в конце истории мы можем наблюдать ту же безрадостную картину. Так что и сама история подстать, окружающей среде…
Моросил мелкий дождь, периодически превращаясь в мелкий, колючий снег. Машины обдавали пешеходов холодной грязью, пешеходы отряхивались и рычали, но это никак не меняло их положения, поэтому, порычав и поотряхиваясь, они продолжали свой скорбный путь по жизни. Машины проезжали мимо, рыча и фыркая на прохожих, грязь, светофоры и пробки. Так они и жили, даже не замечая, что началась совсем другая история, которая не имела к ним никакого отношения…
История зародилась в самом темном уголке души, одного из самых неприметных и незначимых участников жизненной толчеи. Сперва она была довольно безобидной, но потом… Хотя это случилось позже. А пока “маленький человек” шел по улице, и было ему погано, как и всем остальным. Ему подумалось, что было бы занятно, если бы машина, только что обдавшая его грязью, врезалась со всей дури во что-нибудь твердое и большое. Мысль порадовала. А вечером по телевизору, тупо переключая с одной программы на другую, он увидел репортаж о дорожно-транспортном происшествии и с радостью узнал ту самую машину, которая обдала его грязью.
Конечно, это было случайностью, но достаточно забавной, его даже начало немного мучить чувство вины. Но скоро он забыл об этом, сконцентрировав свое внимание на жалости к себе, житейской суете и борьбе за выживание. История на этом могла бы и закончиться, но нет, она продолжалась в соответствии с генетическим кодом и историко-культурными законами.
Продолжилась она препоганейшем образом: много позже, но не настолько, чтобы очень сильно, тот же “маленький человек”, прибывая в благостном расположении души, мечтал. Мечтал он о том, что все будет “хорошо”. И придумал он это “хорошо” в мельчайших деталях… Через недели две или три он узнал, что совершенное неожиданно, его “хорошо”, во всех даже самых маленьких подробностях, свалилось на голову его приятелю, которого он, честно говоря, всю жизнь недолюбливал. И стало герою этой истории как-то обидно и неприятно, хотя из вежливости он, конечно, порадовался за знакомого. Знакомому же ни до обиды, ни до радости “маленького человека” уже не было никакого дела, так как после того как ему стало “хорошо” он перестал общаться с теми, у кого этого “хорошо” не было. На самом деле “хорошо” оказалось довольно безрадостным и поганым, и знакомый скоро перестал его замечать, но все-таки уже не общался с людьми без этого “хорошо”.
А наш герой вместе с другими обитателями скорбного града топтал ногами грязь, боролся за жизнь, хотя и не понимал зачем она ему нужна. И так могло бы продолжаться и дальше, но… Если бы только он мог не думать! Или думал бы о чем-нибудь абстрактном. Но, нет. Ему продолжали приходить в голову идиотские мысли. В конце концов, он заметил, что если он думал о чем-нибудь хорошем, то это случалось не с ним и конечном счете оказывалось совсем не таким хорошим, как ему казалось. Но вот зато если он думал о чем-нибудь плохом, то это происходило без всяких изменений.
Результаты вы все могли заметить: пожары, войны, просто бытовые убийства, дорожно-транспортные происшествия, авиакатастрофы, наводнения, ураганы и тому подобное в том же духе. Приходя вечером домой, “маленький человек” включает телевизор и смотрит новости, сводки происшествий и прочую ерунду. Иногда ему становится радостно, иногда стыдно. А еще он думает, что он загадывает не все гадости, про которые показывают по телевизору, и тогда сердце его сжимает тоска – как бы он хотел познакомиться с теми, кто придумывает все остальное. А еще ему интересно, почему ему так и не удается придумать какое-нибудь “хорошо”, чтобы оно на самом деле оказалось “хорошо”…
Во всем остальном, остался тот же порядок: все валится из рук, нет работы, таланта, любви, солнца и тому подобных явлений – тоскливо, и безысходно. Люди вокруг страдают от переизбытка амбиций, импотенции, и комплекса превосходства над теми, кто преуспел в этой серой и бездарной жизни.
Моросит мелкий дождь, периодически превращаясь в мелкий колючий снег. Машины обдают пешеходов холодной грязью, пешеходы отряхиваются и рычат, но это никак не меняет их положения, поэтому, порычав и поотряхиваясь, они продолжают свой скорбный путь по жизни. Машины проезжают мимо, рыча и фыркая на прохожих, грязь, светофоры и пробки. Так они и живу, ничего не замечая, так как это не имеет к ним никакого отношения.
Вот и вся история… Главное, что в конце истории мы можем наблюдать все ту же безрадостную картину, что и в начале. А сама история подстать окружающей среде…
2000 г.
Банальная история
Никто не любит банальных историй. Но все равно все их рассказывают.
Вот еще одна банальная история: была зима – было холодно.
Или так: было лето – было жарко.
А может быть так: был месяц май, светило солнце, дул легкий ветерок – было ХОЛОДНО.
Он. Она. ОПЯТЬ БАНАЛЬНО. Любит, не любит, плюнет, поцелует?… Эта история стара как мир. Было скучно. Холодно и скучно. Встреча в метро, ничего не значащие прикосновения губ… Тогда-то все и началось. А может быть намного раньше, когда была зима – было холодно… Но тогда еще не было понятно, что началось… Нет. Не так. Может быть, это было тогда, когда было лето – было жарко. Но это не важно, главное, что эта банальная история произошла.
Он. Она. Встреча в метро, ничего не значащие прикосновения губ… Бессмысленный разговор. Суета жизни. Все. Ничего особенного. И тут он… Нет, она… А точнее не он и не она, но… это случилось. Они сидели в вагоне метро. Разговаривали. Он думал, что опаздывает. Она думала, что он дурак. Перед тем как выйти он наклонился и совершил дежурное прикосновение губ. За секунду до этого: она увидела ямку у него на шее, прямо под адамовым яблоком. Это произошло. Он ушел. Ее мучила злость. Она не поняла, что случилось. Но ее душила злость. Позже это произошло в кафе при похожих обстоятельствах. Всякий раз как она на него смотрела, взгляд падал в эту ямку.
Стоп. Вы не поняли – это НЕ история о любви. Это история о… Пес его знает, о чем эта история, но она банальна.
Поздний вечер. Он. Она. Сидели на Гоголевском бульваре не далеко от станции метро “Кропоткинская”. Разговаривали. Он думал, что опаздывает. Она думала, что он дурак. Перед тем как уйти он наклонился, что бы совершить дежурное прикосновение губ. Сперва она как обычно заметила ямку на шее под адамовым яблоком. Потом,… наверное, из-за перепада давления… у нее почти закружилась голова. Взгляд соскользнул и…
Он ничего не понял. Он нагнулся, чтобы поцеловать ее. Попрощаться. Но застыл в нелепой позе не в состоянии двинуться. Что-то было в ее взгляде. Он не мог сказать что. Ему чего-то очень хотелось…
Она видела, как пульсирует кровь у него в венах. Она подумала, что хочет поцеловать его в шею, но… Она поцеловала его в шею - это было приятно, но не то… Она поцеловала его еще раз, и почувствовала течение крови по сонной артерии… ЭТО было слаще, чем любить.
ОН БЫЛ СЧАСТЛИВ.
Она встала. Слизнула кровь с уголков рта. Посмотрела по сторонам, и подумала, хорошо бы не опоздать на метро. А потом она подумала, что все равно считала, что он дурак. И уже проходя через турникеты… что он так с ней и не попрощался.
В заключении медицинской экспертизы значилось, что он умер от передозировки.
Вот так это и произошло. До этого она не знала, почему не любит яркого света и спать в широкой постели. И почему он ей так нравился, она же знала, что он…
2000 г.
Во славу!
Когда по небу разлилась серая лужа, солнце, наконец, соблаговолило встать и осветить мир. И тогда все увидели смрадное месиво над головами. Одни говорили, что это магнитные бури, другие, что конец света. Скорее всего, последние были правы, так как света, как такового, не было.
Люди проснулись, посмотрели в окно, отправились в душ, оделись и поспешили на работу. Как всегда.
А небо тем временем изрыгало из себя склизкие катушки, которые принято называть каплями дождя. От стен домов отдавало могильным холодом и отчаяньем. Чеканя шаг, шли поезда метро. И больше ничего. Все так как должно быть. Ничего не изменить, не поправить.
И восславили люди Господа, ибо делать было больше нечего.
1997 г.
