Стиль определяет. Многозначность придает глубину тексту.
Форма – увлекательная штуковина.
Студенткой Литературного института часто слышишь о стилистике. Пропитываешься примерами великих. Учишься дыханию фразы. Легкой в поэзии, глубокой в прозе.
Литератор. Так называют выпускников Литинститута. Но, не стоит таким выходить в жизнь, потому что мир для литератора оказывается враждебным. Стремление к словесной красоте владеет юным дарованием. Простота видится обыденностью, серым убожеством. Барахтаясь в терминологической луже, он грезит о взлетах поэзии.
Литература. Какое длинное слово, почти из одних согласных. Оно утратило первоначальное значение, стало синонимом графомании.
Сама по себе, жизнь, вовсе не лишена стиля. Иными словами, внутреннего тока, способного придать выразительности любой заурядной фразе. И можно с нежностью произнести: «Терпеть тебя не могу», сказать главное в молчании, а если выйти ночью на даче во двор, то видно, что обветшалый дом светится изнутри магическим светом.
Ошибка писать рассказ на три страницы одним предложением, или наоборот, заключать стихотворение в одну строку. Ошибка заполнять записную книжку словоблудными сентенциями изысканного содержания, чем частенько страдает ваша покорная слуга. Трудно поймать поэзию каждодневного ритма, когда за обычным раскрывается суть. Когда важное читается между строк. Не хватает таланта писать ни о чем. То есть о главном…
Довелось мне работать в одном периодическом издании. За чашкой чая, в перерывах, мы дискутировали обо всем на свете, и однажды заговорили о литературе. Точнее о несчастных студентах журфаков, которым приходится зачем-то изучать ее вместо того, чтобы приобретать навык в своей будущей профессии. Моим коллегам, милым людям, казалось, что репортаж – наиболее четкое отражение жизни, в рамках газеты, естественно. Действительно, в наши дни главенствуют подобные жанры. Репортаж с легким привкусом сенсации, вот, что актуально сегодня. Но не дай Бог судить по нему о жизни города или конкретного человека. Например, наши родственники из Еревана никак не могут понять каким образом мы выживаем в Москве, да и сама я частенько боюсь заходить в Интернет, всегда есть опасность нарваться на очередную сокрушительную новость. Настоящая жизнь проходит вне газетных колонок, журнальных полос, за пределами телевизионного экрана.
Когда-то литература и журналистика были значительно ближе. Когда-то в ходу были жанры очерка и фельетона. Русские писатели обращались к внешнему миру, организовывали журналы, периодические сборники, на страницах которых оживал простой российский люд. И это была реальность, а не сенсационная истерика, потому что приветствовалось собственное суждение. Когда-то с фронтов гражданской войны в Испании слал отчеты американский писатель, оказавший после такое мощное влияние на умы 20-го века. Говорят, еще он любил виски.
